Камрад
|
Кто Булгакова любит, тот поймёт.
«Ситячье сердце» (фрагмент)
Имперская квартира, вечер. Дарт Фёдорович вошел с необычайным достоинством, в полном молчании снял кепку, нахлобученную поверх шлема, пальто повесил на вампьи рога и оказался в новом виде. На нем была чёрные доспехи, потертые штаны того же материала и высокие пластиковые сапожки до колен. Неимоверный запах адмиралов сейчас расплылся по всей передней. Обиван Иваныч Возрожденский и Люк Анакиныч Небогул точно по команде скрестили руки на груди, стали у притолоки и ожидали первых сообщений от Дарта Фёдоровича. Он пригладил и без того отполированный чёрный шлем, сипло кашлянул и осмотрелся так, что видно было даже сквозь тёмные стёкла: смущение сит желает скрыть при помощи развязности.
- Я, Обиван Иваныч, - начал он наконец говорить, - на должность поступил.
Оба джедая издали неопределенный сухой звук горлом и шевельнулись. Возрожденский опомнился первый, руку протянул, и молвил:
- Бумагу дайте.
Было напечатано: "предьявитель сего товарищ Дарт Фёдорович Небогул действительно состоит заведующим подотделом очистки Империи от высшего офицерского состава (адмиралов и пр.)".
- Так, - тяжело молвил Обиван Иваныч, - кто же вас устроил? Ах, впрочем я и сам догадываюсь.
- Ну, да, Палпиндер, - ответил Дарт Фёдорович.
- Позвольте вас спросить - почему от вас так отвратительно пахнет?
Дарт Фёдорович понюхал плащ озабоченно.
- Ну, что ж, пахнет... Известно: по специальности. Вчера адмиралов душили, душили...
Обиван Иваныч вздрогнул и посмотрел на Небогула. Глаза у того напоминали два черных дула пушек на крестокрыле, направленных на Дарта Фёдоровича в упор. Почти без всяких предисловий, буркнув только «форс-грипа на тебя не напасёшься, батя», он двинулся к отцу и легко и уверенно взял его за глотку.
- Караул!- Пискнул сит, и чёрный лоснящийся доспех в один миг поблёк от испуга.
- Люк Анакиныч, Тёмная Сторона… – начал Обиван Иваныч.
Люк Анакиныч сердито отмахнулся:
- Ничего не позволю себе Тёмного, Обиван Иваныч - не беспокойтесь, - и завопил: - Мара и Лея Бейловна!
Те появились в передней.
- Ну, повторяйте, - сказал Небогул, - извините меня...
- ...Извините меня – Аппарат Дарта Фёдоровича еле справлялся и натужно сопел. - ...Что я позволил себе...
- Себе гнусную выходку ночью, подорвав Альдераан…
- …раан..
- Никогда больше не буду...
- Не бу...
- Пустите, пустите его, Люк Анакинович, - взмолились одновременно обе женщины, - вы его задушите.
«Форс-грипа не напасёшся…», - бормотал Небогул, отпуская изрядно помятого и испуганного Дарта Фёдоровича.
Обиван Иваныч во все время насилия над Даром Фёдоровичем хранил молчание. Как-то жалко он сьежился у притолоки и грыз рукоять лайтсейбра, потупив глаза в паркет. Потом вдруг поднял их на Дарта Фёдоровича и спросил, глухо и автоматически, на манер старой модели протокольного дроида:
- Что же вы делаете с этими... С убитыми адмиралами?
- На снаряды пойдут, - ответил сит, - из них фотонные торпеды будут делать на рабочий кредит.
Засим в квартире настала тишина и продолжалась полтора эпизода…
|
